Закон Верховной Рады «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного» не был первым. Они лишь продолжили политику Ленина и Сталина на уничтожение «шовинизма великороссов», т.е. уничтожение русской идентичности.
На XII съезде партии была провозглашена политика «коренизации». Сталин заявил, что необходимо «принять все меры к тому, чтобы советская власть в республиках стала понятной и родной, чтобы Советская власть была у нас не только русской, но и междунациональной».
«Для этого необходимо, чтобы… все учреждения, все органы, как партийные, так и советские, шаг за шагом национализировались, чтобы они действовали на языке, понятном для масс, чтобы они функционировали в условиях, соответствующих быту данного народа… Только при этом условии мы получим возможность Советскую власть из русской сделать… близкой, понятной и родной для трудящихся всех республик».
1 августа 1923 года Всеукраинский Центральный исполнительный комитет (выполнявший тогда роль парламента), вместе Советом Народных Комиссаров УССР (тогдашним правительством) приняли постановление «О мерах обеспечения равноправия языков и о помощи развитию украинского языка».
Прежде всего, данное постановление отменяло как неприемлемое равенство двух самых распространенных в республике языков — украинского и русского, которые с 1920 года были признаны государственными.
Отныне государственным становился только украинский язык. Именно на нем должны были общаться и вести делопроизводство во всех государственных, партийных, комсомольских, народнохозяйственных и профсоюзных учреждениях и организациях.Народный комиссариат просвещения (так тогда назывались министерства) организовал работу курсов по изучению украинского языка. Трехмесячные курсы должны были пройти сотрудники, плохо владеющие им, и девятимесячные для тех, кто будет изучать украинский язык с нуля. Сроку на ликвидацию внезапно возникшей языковой неграмотности отводился ровно один год.
После этого тех, кто не проявил должного прилежания в овладении новыми знаниями, увольняли с работы без права получения выходного пособия и пособия по безработице. На место уволенных часто принимали людей с улицы, главным критерием профессионализма которых было знание украинского языка.
Для контроля исполнения решения партии и правительства была введена специальная должность инспекторов по украинизации. Им давалось право без предупреждения, и даже инкогнито, появляться с проверкой в любом государственном учреждении и выяснять, на каком языке общаются его работники и на каком языке ведется делопроизводство. Кроме того, создавались проверочные тройки, оценивающие уровень владения украинским языком, а специальные комиссии по украинизации на основе полученных от них докладов решали судьбу того или иного сотрудника.
В стенограмме Оргбюро КП(б)У об украинизации в Одесской парторганизации от 14 февраля 1927 года приведены примеры, когда под увольнение попадали рядовые работники государственных предприятий. В частности, «при проверке знаний украинского языка, например, среди служащих, мы сталкиваемся с таким явлением, когда к служащим предъявляются невыполнимые требования. Например, уборщице предъявляется требование написать, как отразилась революция 1905-го года в украинской литературе. Причем нужно отметить, что это делается под страхом исключения из учреждения», — говорится в документе.
Прирост украинских кадров наблюдался и в советских органах власти, особенно на селе. Так, на заседании ЦК КП(б)У в феврале 1927 года присутствовавшим демонстрировали графики из которых следовало, что украинцев в городских советах насчитывается 43 %, а в сельсоветах – почти 88%.
Успешно были украинизированы и средства массовой информации. К 1931 году в Украинской ССР на украинском языке выходили 84% всех газет, книги на украинском языке в общей массе книжной продукции составили 77%. Украинизированы были также театры и другие учреждения культуры.
Поскольку местных кадров для проведения украинизации не хватало, власти УССР приняли решение привлечь к этому делу бывших руководителей Украинской Центральной Рады и Украинской Народной Республики. Так, например, из эмиграции в советскую Украину вернулся выдающийся историк и первый президент независимой Украины Михаил Грушевский. Он занял должность профессора в Киевском государственном университете, был избран академиком Всеукраинской академии наук и руководителем ее историко-филологического отдела.
Не меньший вклад в украинизацию внесли и местные, то есть советские деятели культуры. В литературе того времени заявляют о себе Павел Тычина, Максим Рыльский, Владимир Сосюра, Николай Бажан и другие.
Скажем честно, во многом их творчество было украинской калькой, так называемой, российской пролетарской культуры. Не иначе как анекдот можно воспринимать своеобразные частушки, авторство которых приписывают Павлу Тычине: «Трактор в полі дир-дир-дир. Хто за що, а ми за мир!», «На городі баба, а в повітрі флот. Слався наша влада. Радянська. От!».
Процитирую далее статью О мнимой русофилии Сталина
Позднего Сталина частенько пытаются подавать как русского националиста, а то и «шовиниста» (так, Никита Петров из «Мемориала» как-то назвал «высокий» — т.е. послевоенный — сталинизм «нацизмом» — очевидно, нацизмом русским), но нет ничего дальше от правды, нежели это утверждение, хотя на нем парадоксально сходятся как советофилы, так и антисоветчики вроде Петрова. Коренизация кадров в республиках СССР началась как раз при Сталине, то есть именно им была запущена и осуществлена. Достаточно просто посмотреть, когда именно, с какого времени во главе республик СССР прочно уселись первые секретари из местных:
— Украина — с 1949 года (назначение уроженца Черниговской губернии Мельникова — впрочем, его предшественника Хрущева тоже можно считать украинцем), и после Мельникова следуют одни украинцы
— Азербайджан — азербайджанцы возглавляли его бессменно с 1933-го, когда Сталин назначил Багирова, а до него их на этом посту не было, а были армяне да славяне
— Узбекистан — узбеки управляли непрерывно с 1937 года
— Киргизия — киргизы управляли ей непрерывно с 1950 г., когда Сталин заменил русского Боголюбова на киргиза Раззакова (а до этого киргизов на этом посту не было)
— Таджикистан — таджики управляли непрерывно с 1946 года (до этого их во главе республики не было)
— Туркмения — туркмены с 1947, когда Сталин назначил Батырова, и после него до Ниязова включительно были одни туркмены, а до этого их вовсе не было, кроме некоего Мухаммедова, возглавлявшего республику несколько месяцев в 1937-м
— Литовская компартия возглавлялась Снечкусом с момента аннексии Литвы в 1940 до 1974 г., и после него тоже были только литовцы
— Эстонская и латвийская компартии — аналогичная картина: с 1940 г. и до конца только местные национальные кадры.
По сути национальные кадры руководили и Молдавией — только они были украинские, поскольку до 1940 г. существовала Молдавская АССР в составе Украинской СССР, и она даже после получения статуса союзной республики считалась неофициальной провинцией Украины: поэтому в Молдавии с 1942 по 1980 год правила династия выходцев из Херсонской области Украины — Салогор, Гладкий, Сердюк, Бодюл, лишь ненадолго (1946-52) уступив этот пост другим украинцам — Брежневу и Ковалю).
Итак, в огромном большинстве республик мы наблюдаем тенденцию к коренизации, заложенную Сталиным в эпоху его всевластия. До этого партийные проконсулы в республиках бывали самые разнообразные, причем некоторые легко перемещались с одной республики на другую, не обретая никакой связи с управляемой провинцией: так, украинец Гикало последовательно возглавлял Узбекистан, Азербайджан и Белоруссию (а Украину, что характерно, так и не возглавил, хотя и стал членом тамошнего Политбюро, на каковом посту его и репрессировали).
В остальных пяти республиках были следующие особенности: в Грузии и Армении всегда, начиная с ленинского периода, правили только армяне и грузины, что объясняется сильным национализмом этих народов, их привилегированным статусом в СССР, огромной их ролью в революционном социал-демократическом движении начала ХХ века и персональными симпатиями тов. Джугашвили; поэтому эти республики ему и не нужно было «коренизировать» (а иначе непременно коренизовал бы и их). В Белоруссии и в ситуативно созданной Карело-Финской СССР (1940-58) высшие посты при Сталине занимали в основном русские и во всяком случае не местные кадры, поскольку там основное население либо русское, либо очень обруселое; но и Белоруссией местные уроженцы стали управлять с 1956 года, так что там была осуществлена догоняющая коренизация вскоре после Сталина. В Казахстане Сталин тоже осуществил коренизацию, назначив в 1946 г. вместо русского Боркова казаха Шаяхметова (до него казахов не было), но в 1954 г. Хрущев начал освоение целины и по этой причине на время отступил от сталинского принципа в Казахстане — снял Шаяхметова и быстро (за 6 лет) перетасовал на посту первого секретаря четверых славян — Пономаренко, Брежнева, Яковлева и Беляева. Но уже в 1960 г. сам же Хрущев назначил казаха Кунаева, который так и досидел на своем посту до перастройки. В 1986 году Горбачев сменил его на русского партийца Колбина — совершенно исключительный случай отступления от сталинской нормы: это вызвало националистический мятеж в Алма-Ате, который показал, что сталинская «национальная приватизация» республик СССР сделалась в рамках советской системы уже необратимой.
Думаю, если пройтись по национальным автономиям, то получится сходная картина. Так, Татарский обком КПСС до 1944 года возглавляли русские и время от времени евреи, но в 1944 году Сталин назначил татарина Муратова, и с тех пор почти без перерыва Татарию возглавляли татары. Похожая картина в Башкирском обкоме КПСС, разве что коренизация произошла там на два года позже, и т.д. и т.п.
Так что когда Путин противопоставляет ленинский проект национально-государственного устройства сталинскому, намекая, что последний был «правильный», а первый-де нет, то это, мягко говоря, неверно: оба они были вполне антирусскими, и вся разница была лишь та, что в ленинской (раннесоветской) традиции республики отдавались в управление интернационал-коммунистам, то есть большевицкому сброду любой национальности, а в сталинской — строго национал-коммунистам местного разлива. Какой из двух вариантов лучше, судите сами: по мне, так «оба хуже».
