Иллюстрация: Петр Саруханов / «Новая газета»
Россия смогла разработать вакцину от COVID-19 одной из первых и запустила массовую вакцинацию (по крайней мере, в Москве) еще в конце прошлого года. Однако к середине мая, согласно официальной статистике, вакцинацию завершили лишь 9,4 млн человек — то есть 6,5% населения страны. Для сравнения: в Германии сейчас вакцинировалось уже 11% граждан, хотя аналоги «Спутника V» появились в массовом доступе позже. В Турции вакцина уже стоит у 13% жителей, в Монголии — у 20%, а в Израиле почти у 57%. Израиль, таким образом, фактически остановил пандемию в пределах своих границ (к сожалению, на повестке дня там теперь война и ракетные обстрелы).
Еще хуже выглядит наша ситуация, если ориентироваться на личный опыт. В развитых странах вакцину предлагают в первую очередь тем, кто рискует больше всех: пожилым людям, врачам, лицам с хроническими заболеваниями, социальным работникам, вообще тем, кто много контактирует с людьми по работе. Когда очередь на вакцинацию в Европе доходит до людей очередного года рождения, это праздник — речь ведь идет не только о защите себя от болезни, но и о том, чтобы снизить риски для близких.
Социальные сети в западных странах полны сообщениями о том, как люди буквально отмечают свою вакцинацию — каждый понимает, что вносит тем самым вклад в общую победу над болезнью и возвращение нормального мира с открытыми границами.С другой стороны, в России в крупных городах, а в Москве фактически еще с декабря, пункты вакцинации открыты для всех желающих, но очередей на них нет.
Более того, несмотря на то, что за 2020 год скептиков, утверждающих, что коронавируса не существует, несколько поуменьшилось, россияне за пределами МКАД сняли маски в общественных местах. Самый популярный жанр высказываний о вакцине в Рунете — проклятия в адрес «чипирования» и демонстрация решительного неверия «во весь этот обман».
В чем природа нашего самурайского бесстрашия перед лицом смерти, надо узнавать у социальных психологов и исследователей массовой мифологии. Зато политическая наука может ответить на вопрос, какую роль в российском ковид-диссидентстве играет постсоветская власть.
Во всем мире люди не вакцинируются по нескольким причинам. Получить вакцину с медицинской точки зрения не могут, например, аллергики. Есть те, кто обосновывает свой отказ от вакцинации по религиозным или псевдорелигиозным причинам (это когда верят в «чистоту организма» и «лечение травами»). Молодые люди не спешат вакцинироваться потому, что не ждут тяжелого течения болезни и не хотят тратить время на походы по врачам и возможные «побочки». Эти группы существуют во всем мире и не мешают основной части общества — условным здравомыслящим гражданам — делать рациональный выбор в пользу вакцин с научно подтвержденной эффективностью.
Судя по отечественным темпам вакцинации, у нас в стране проблема возникает именно с критической массой здравомыслящих граждан. Скепсис в отношении научной медицины у нас не признак маргиналов, но напротив — большое гражданское достоинство. Чтобы в России вас принимали за своего, нужно распространять слухи о вреде чипирования и бравировать тем, что вы на подобную ересь никогда не согласитесь.
Примитивные объяснения этой ситуации («просто вакцина плохая», «просто плохо доносят информацию», «народ не тот») не работают.
Российская вакцинофобия — следствие многолетней национальной деградации общественных институтов.
В закрытом, подцензурном, коррумпированном обществе граждане не ждут от государства ничего хорошего, и вакцина — не исключение. Тем более когда на рекламу «Спутника» брошены отборные силы пропаганды, ежедневно и привычно называющие черное белым.
Исследования по всему миру подтверждают: успешно вакцинируются и выходят из пандемии те страны, где граждане доверяют своим правительствам и социальным институтам. Например, в США эта корреляция выражается в том, что сейчас реже всего там за вакцинами обращаются республиканцы и избиратели Трампа, с подозрением относящиеся к администрации Байдена.
Возможно, в постковидное будущее возьмут только тех, кто сумел выстроить нормальную демократию. Или уж законченный тоталитаризм, где никого ни о чем не спрашивают.